Nouvel Observateur: Книга Дэна Брауна «Код да Винчи», о которой вы недавно написали книгу («Код да Винчи: расследование», изданная Робертом Лаффоном (1)), разошлась миллионным тиражом только во Франции. Ошеломительный успех этой книги, как и растущий интерес к каббале, астрологии и нумерологии, а также увлечение публики масонством и тайными обществами, выявил огромное увлечение эзотерикой. Но что именно подразумевается под общим термином «эзотерический» и каково происхождение довольно загадочного слова «эзотеризм»?
Фредерик Ленуар: «Эзотеризм» — действительно универсальное слово, охватывающее несколько весьма разнородных аспектов. Во-первых, следует отличать прилагательное «эзотерический» от существительного «эзотеризм». Это прилагательное более древнее и происходит от греческого слова «esotericos», что означает «идти внутрь». Они различают «внутренние» учения, передаваемые продвинутым ученикам, и «внешние», передаваемые массам. Таким образом, эзотерические учения предназначались для «посвященных». Все религии разрабатывали одни учения для масс, а другие — для элиты. Бергсон в этой связи говорил о «статичной религии» и «динамичной религии». Статичная религия была связана с догмой, моралью и ритуалом. Она была предназначена для широкой паствы. Динамичная религия основывалась на мистицизме, силе, влекущей отдельных людей к божественному. В этом смысле можно сказать, что мистицизм — это внутренний путь, или эзотерическое измерение, в великих религиозных традициях. Это каббала в иудаизме, суфизм в исламе и великий христианский мистицизм таких деятелей, как святая Тереза Авильская, Майстер Экхарт и др. (см. врезку на стр.).
А что насчёт слова «эзотеризм»?
Существительное «эзотеризм» появилось лишь в XIX веке. Впервые его ввёл Жак Маттер, учёный-лютеранин из Эльзаса, в своей «Критической истории гностицизма» для обозначения школы мысли, не связанной с какой-либо конкретной религией. Эзотеризм стал целым миром, туманностью. Действительно, существовали тысячи определений эзотеризма. Такие специалисты, как Антуан Февр и Жан-Пьер Лоран, справедливо говорили об эзотеризме как о «образе взгляда», а не как о доктрине, и пытались выделить его основные характеристики. Рассмотрим четыре или пять из них. Эзотеризм стремится прежде всего к воссоединению знаний из различных философских и религиозных традиций, исходя из идеи о том, что за ними скрывается изначальная религия человечества. Таким образом, эзотеризм почти всегда возвращает нас к золотому веку, когда люди обладали знаниями, которые впоследствии были раздроблены на различные религиозные течения. Другой его основополагающей чертой является Доктрина Соответствий. Эта доктрина утверждала существование континуума между всеми частями вселенной, во множестве её различных уровней реальности – как видимых, так и невидимых – от бесконечно малого до бесконечно большого. Эта идея лежала в основе практики алхимии (см. врезку). Она основывалась на постулате о том, что Природа – это великий живой организм, пронизанный потоком духовной энергии, придающей ей красоту и единство. Но только магическая, эзотерическая мысль способна пролить свет на тайны этой зачарованной Природы. Последний элемент – центральное место воображения как посредника между человечеством и миром. Именно через воображение и символическое мышление – в большей степени, чем через рациональный интеллект – человек может соприкоснуться с более глубокой реальностью. Таким образом, символы – это сама основа эзотерики.
Но религии изобилуют символами; так зачем же искать их где-то ещё?
Потому что религии на Западе постепенно утратили своё символическое измерение! Они отдали предпочтение логическому мышлению, догматам и нормам, а не символам и мистическому опыту. XVI век знаменует собой фундаментальный перелом в истории христианства. С одной стороны, зародилась протестантская Реформация и её критика мифического мышления; с другой стороны, католицизм ответил Контрреформацией, начавшейся на Тридентском соборе и создавшей катехизис – свод определений того, во что следует верить. Это было чрезвычайное богословское ограничение, не оставляющее места для тайны, опыта или воображения, и направленное на объяснение и определение всего посредством томистской схоластики. Мы до сих пор не вышли из этой религии/катехизиса. Для большинства людей христианство – это прежде всего то, во что следует верить или не верить, что следует делать или не делать. Это очень далеко от Евангелия и того, что свято. Вот почему одни искали сакральную сторону в мистических/эзотерических течениях внутри религий, в то время как другие искали вне их – в параллельных эзотерических течениях, делающих акцент на символической мысли. Сегодня люди интересуются обоими типами духовных путей, на самых разных уровнях.
Можно ли сказать, что один из них более «благороден», чем другой?
Поскольку эзотеризм существовал вне стен традиции, он порой порождал сектантские заблуждения и всевозможные фантасмагории. Именно поэтому эзотеризм имеет дурную репутацию в интеллектуальном сообществе. Однако эзотерическая природа религий гораздо менее дискредитирована, поскольку она предполагает наличие «элиты», которая должна интересоваться более глубокой, самой внутренней – и, следовательно, самой подлинной – стороной религии. Это не помешало некоторым традиционным течениям, таким как каббала и суфизм, иметь в наши дни представителей, напоминающих гуру, которые предлагают духовность по дешёвке (хотя она может быть и довольно дорогой), льстя самым нарциссическим наклонностям людей под видом высокой духовности.
Хотя само слово «эзотеризм» появилось лишь в XIX веке, его основателем часто считают Пифагора. Насколько далеко в прошлое можно проследить его историю?
Пифагор был первым, кто сформулировал идею всеобщей гармонии и священной математики, действующей во вселенной. Это стало основой эзотерической мысли. Но эзотеризм по-настоящему зародился в поздней античности, во II–III веках н. э., с появлением гностицизма и герметизма. Согласно гностикам (см. врезку), земное существование – это ужасное наказание, являющееся результатом изначального грехопадения. Человек может осознать свою божественную природу только через знание (гнозис), передаваемое через посвящение. «Как наверху, так и внизу», – утверждали герметики, – существуют законы аналогии между отдельными частями и целым, между микрокосмом и макрокосмом. Астрология – прекрасная иллюстрация этого. Это искусство, восходящее к самым ранним цивилизациям, постулирует взаимосвязь между человеческими и космическими событиями (кометами, затмениями) – или движениями планет – и интерпретирует их символически.
Эти идеи часто всплывали, в том числе и в наше время.
Потому что история эзотерики развивалась последовательными волнами. Гностицизм и герметическая философия были заново открыты в эпоху Возрождения. Открытие древнегреческих текстов вызвало колоссальный шок, в частности, «Герметического корпуса» Поймандреса, переведенного Марсилио Фичино в 1471 году по просьбе Козимо Медичи. Этот текст действительно является истинным синтезом античной мысли, от пифагореизма до неоплатонизма. Мыслители эпохи Возрождения считали его более ранним, чем все другие школы мудрости, даже более ранним, чем сам Моисей. Они интерпретировали его как доказательство существования изначальной традиции, объединяющей все знания, которые впоследствии были рассеяны. Эта традиция восходит к Гермесу Трисмегисту, легендарной фигуре, которую считали связанной с египетским богом Тотом. Столетие спустя было обнаружено, что на самом деле «Герметический корпус» датируется поздней античностью.
Какое разочарование!
Огромное! Но этот ранний этап Возрождения продемонстрировал стремление этих первых гуманистов объединить величайшие школы мудрости человечества, исходя из идеи, что все они восходят к единой изначальной традиции, обычно зародившейся в Египте. В качестве одного из них можно назвать Пико делла Мирандола (1463–1494) – выдающуюся личность, стремившуюся достичь всеобщего знания посредством синтеза античных текстов, христианской веры и иудейской каббалы.
Однако в конечном итоге научная мысль и философия Просвещения победили.
Безусловно. После этого эзотеризм стал всего лишь противотечением, противостоящим общепринятому образу мышления. Мыслители раннего Нового времени продолжали связывать науку и сакральное, разум и воображение, включая Декарта, который утверждал, что ему приснился его знаменитый метод, ставший парадигмой экспериментальной науки! Но Запад встал на рационалистический путь, даже внутри религий, и в конечном итоге разделил сакральное и разум. Воображение и символическое мышление больше не имели своего места. Это был окончательный разрыв с миром символов, унаследованным от Древнего мира и Средневековья. На более глубоком уровне западный человек оторвался от Природы, которая больше не считалась магической и колдовской, а скорее миром объектов, подлежащих наблюдению и контролю. Человек больше не был «обитателем мира», каким его видели древние, а постепенно превращался в «хозяина и владельца природы», как провозгласил Декарт в главе 6 своего знаменитого «Рассуждения о методе». Ускорился процесс «расколдовывания мира», по известному выражению Макса Вебера, означавший, что он утратил «свою магическую ауру» и превратился в холодный мир объектов. В процессе рационализации человек постепенно оторвал себя от природы и перестал воспринимать её как живой организм, колебаниями которого можно управлять с помощью магии или алхимии.
Когда начался этот процесс рационализации и расколдовывания мира?
Вебер не сказал, но в своей книге «Метаморфозы Бога» (2) я выдвинул теорию, что он начался с перехода от палеолита к неолиту, когда охотники-собиратели обосновались в деревнях. Далее следует целая серия этапов, показывающих, как человек постепенно отрывался от природы, что привело к его расколдовыванию. Сложная иудео-христианская религия уже означала утрату магии. Магов заменили жрецы, люди изобрели ритуалы и стали придерживаться этических норм, чтобы спасти свои души, вместо того чтобы искать силы в природе или пытаться примириться с духами деревьев и животных. Это может показаться невероятным современному атеисту, но религия уже подразумевает процесс рационализации. Таким образом, Марсель Гоше поддержал чрезвычайно актуальную теорию, согласно которой современная западная мысль выросла из христианской матрицы, прежде чем отвернуться от неё.
Каковы были последствия, когда разум взял верх, и человек был оторван от Природы? Произошёл ли всплеск эзотерики и магического мышления?
Да, потому что идея мира без магии и мифов сложна для человека, учитывая его колоссальные способности к воображению. Человек отличается от животных способностью символизировать вещи, то есть связывать отдельные элементы. Это дало начало искусству, письменности и религии. Сам факт видения знаков, ощущения отсутствия случайности или интереса к синхронности соответствует этой базовой потребности наполнить мир тайной или магией – в широком смысле этого слова. В XX веке психолог Карл Густав Юнг и антрополог Жильбер Дюран показали, что то, что снисходительно называют «возвращением иррационального», на самом деле является возвращением подавленных импульсов современного человека – настолько велика его потребность в мифах и символах.
Как эта первая волна возрождения магии проявилась в эпоху Просвещения?
Сначала возникло иллюминизм – движение, основанное шведским учёным Эммануэлем Сведенборгом на основе его видений. Оно оказало глубокое влияние на многих мыслителей, включая некоторых философов Просвещения. Оно предполагало своего рода аффективную религиозность, возникшую из внутреннего чувства, а не из анализа текста. Затем был магнетизм Франца Месмера. Проводя научные эксперименты с магнитами, Месмер заметил, что можно намагнитить другого человека, прикоснувшись к нему. Он пришёл к выводу, что в природе существует невидимая сила, которой можно управлять, чтобы исцелять людей и перемещать предметы. Его теория достигла огромного успеха за двадцать лет до Французской революции. Даже сегодня существует множество практикующих прикосновения, костоправов, гипнотизёров и других целителей.
Когда же началось увлечение публики тайными обществами?
За сто лет до этого, в начале XVII века, когда возродилась фундаментальная концепция посвящения. Розенкрейцерство было одним из первых тайных обществ Нового времени и предшественником масонства. В 1614 году в королевстве Габсбургов таинственным образом появился анонимный текст, раскрывающий существование братства последователей. Их целью было передать память о столь же загадочном рыцаре XIV века, Христиане Розенкрейце, чьей целью было объединение всей мудрости человечества для подготовки к Страшному суду. Миф о розенкрейцерах был вдохновлён орденом тамплиеров, военно-религиозным орденом, основанным для крестовых походов, чьи правила дисциплины были написаны святым Бернардом в 1129 году. Тамплиеры подвергались преследованиям со стороны французского короля Филиппа Красивого при поддержке папы. Одна из самых невероятных полицейских облав всех времён произошла 13 октября 1307 года: все тамплиеры во Франции были арестованы на рассвете в своей резиденции, подвергнуты пыткам и убиты. Эта вера в оккультные знания и способности тамплиеров не давала покоя западному сознанию с тех пор, как умер последний великий магистр ордена, Жак де Молле, сожжённый на костре в 1314 году.
Разве масонство не было также вдохновлено тамплиерами?
Масонство, вероятно, было более непосредственно вдохновлено розенкрейцерством. Однако его история малоизвестна. Каменщики, строившие соборы в Средние века, были осведомлены о символах, а следовательно, и об эзотерическом измерении христианства. Начиная с XVIII века, строительство соборов прекратилось, христианство рационализировалось, и эзотерические знания начали угасать. Поэтому масоны начали передавать свои знания в кругах посвящённых; и в 1717 году в Лондоне была создана первая Великая Ложа. Несколько десятилетий спустя масонство создало свою древнюю родословную, восходящую к Храму Соломона через тамплиеров, которым, предположительно, эта древняя мудрость была передана во время их пребывания в Иерусалиме.
Итак, тайные общества и масонство были важнейшими движениями, реагирующими на прогресс рационализма и материалистического видения мира?
Они были лишь началом. Настоящий переворот произошёл позже, с мощным интеллектуальным, литературным и художественным брожением немецкого романтизма в конце XVIII – начале XIX века. Романтизм, развившийся из «Бури и натиска», был первым великим коллективным движением, направленным на новое очарование мира, истинным вызовом материалистическому, механистическому и разочаровывающему представлению, господствовавшему в то время в современной западной цивилизации. «Поэзия – это абсолютная реальность», – говорил Новалис. Другими словами, чем более что-то поэтично, тем оно реальнее. Какое необычайное видение мира! Согласно романтикам, человек, космос и божественное действительно были тесно связаны, составляя гармоничное, бесконечное целое. Человек стремился достичь этого единства, переживая всю глубину этих взаимосвязей на внутреннем и социальном уровне. Таким образом, поэтическая деятельность и поэтическая восприимчивость помогли бы вновь очаровать мир, лишённый очарования современным коммерческим миром. Романтики вернули мифы и народные сказки (братья Гримм) и идею Мировой Души, anima mundi древних. Они изобрели науку о природе, Naturphilosophie, которая должна была стать альтернативой экспериментальной науке, основанной на стандартизированном представлении о реальности. В рамках этого представления существовал только один уровень реальности – тот, который можно было наблюдать и контролировать. Философия природы нашла отклик у многих поэтов, включая Бодлера: «Природа – это храм, где живые колонны…» («Переписки»). Первые романтики были членами тайных обществ. Затем они обратились к Востоку, чья религиозная и философская глубина начала открываться в Европе. Как заметил Фридрих Шлегель в 1800 году: «На Востоке мы должны искать высший романтизм». Воссозданная в эпоху Возрождения модель была воспроизведена. Они идеализировали мифический Восток, священные тексты которого, как считалось, существовали на несколько тысяч лет раньше Библии. Открытие Востока было ответом на романтическую мечту о золотом веке человечества, сохранившуюся до наших дней в цивилизации, радикально отличавшейся от нашей – дикой, примитивной и лишённой всякого материализма. Вскоре они разочаровались, поскольку реальное знание Востока постепенно вытеснило ориенталистскую мечту, и романтики проиграли битву с рационализмом, материализмом и механизацией.
Затем, в XIX веке, наступила вторая волна эзотеризма, когда само слово впервые появилось на свет.
Эзотеризм середины XIX века унаследовал всё, что оставили его предшественники – Античность, Возрождение, XVIII век и романтики, – но при этом резко отличался от них, пропагандируя идею прогресса и пытаясь примирить религию и науку в едином знании. Этот новый эзотеризм проявлялся по-разному. Например, существовал оккультизм, величайшим теоретиком которого был маг Элифас Леви (1810–1875), целью которого было объединить все магические и гадательные практики, дав им псевдонаучное объяснение. В это же время в небольшой деревне в США в 1848 году зародился спиритуализм, когда сестры Фокс пережили контакт с мёртвыми, по их утверждению, квазинаучный опыт. В Европе французский медиум Аллан Кардек сыграл решающую роль в систематизации спиритуалистических практик в «Книге духов». Он также познакомил Запад с идеей реинкарнации, основанной на современной идее прогресса: духи перевоплощаются из одного тела в другое согласно универсальному закону эволюции всего творения. Так, что любопытно, во второй половине XIX века, отмеченной триумфом сциентизма, большинство великих художников той эпохи, от Виктора Гюго до Клода Дебюсси, Верлена и Оскара Уайльда, занимались столоверчением для контакта с умершими или предавались оккультным практикам.
Ещё одним проявлением этого «современного» эзотеризма стало Теософское общество. 8 сентября 1875 года русская аристократка Елена Петровна Блаватская (1831–1891) основала Теософское общество совместно с полковником Генри Стилом Олкоттом (1832–1907) в Нью-Йорке. Она была медиумом и утверждала, что черпает свои учения от духовных учителей, встречавшихся в Тибете, что совершенно неверно, поскольку доказано, что она никогда не ступала в Страну Снегов. Но, призывая тибетских учителей как последних хранителей изначальной религии человечества, она породила миф о «волшебном Тибете», населённом ламами, обладающими сверхъестественными способностями. Теософ Рудольф Штайнер покинул Общество в 1912 году, чтобы основать собственное движение, Антропософию, которое способствовало развитию этой эзотерической контркультуры. В антропософии человечество и мир реагировали друг на друга посредством взаимодействия тонких соответствий. Гений Штайнера заключался в практическом применении его идей – в медицине, экономике, образовании и так далее. Биодинамическое сельское хозяйство было ещё одной областью, которую он развивал.
Распались ли эти эзотерические общества после Первой мировой войны?
Первая половина XX века была настолько кровопролитной, что все эти параллельные духовные движения были ею прерваны. Лишь в 1960-х годах зародилась новая попытка заново очаровать мир. Это движение, известное как Нью-Эйдж, возникло в Калифорнии с целью объединения западной психологии и восточной духовности, стремясь связать человека с космосом. Как и предшествующие формы эзотерики, эта новая альтернативная религиозность была обращена скорее к будущему, чем к прошлому и мифу о потерянном Эдеме. Она возвестила начало Новой Эры Водолея – единственного астрологического знака, представленного человеком, а не животным, символизирующего приход универсальной гуманистической религии. Примечательность Нью-Эйджа заключалась в том, что в эпоху средств массовой информации он распространял эзотерические идеи далеко за пределы круга посвященных, охватывая всё общество. Божественное перестало быть личным, но отождествлялось с некоей «мировой душой» или энергией – подобно «силе» в «Звёздных войнах». Между религиями существовало трансцендентное единство, и все они были более или менее равны. Суть заключалась в переживании божественного внутри себя. Существовали универсальные соответствия и промежуточные существа, такие как ангелы и сущностные духи природы.
Даже сегодня людей привлекают эти захватывающие идеи, недавно воплощенные в кино и литературе.
И с таким успехом! Почему «Алхимик» Пауло Коэльо был продан более чем в 140 странах? Потому что он переосмыслил старую концепцию мировой души и связал её с современным индивидуализмом. Лейтмотив книги: «Вселенная замышляет осуществить нашу личную легенду», другими словами, наши самые сокровенные желания. Большинство крупных современных бестселлеров написаны в эзотерическом ключе: «Властелин колец», «Гарри Поттер» и «Код да Винчи», которые синтезируют все теории, о которых мы говорили! Книга Дэна Брауна захватывает. Но она также типична для книг, иллюстрирующих как лучшее, так и худшее в эзотерике. Лучшее — потому что даёт людям повод для мечтаний и возрождает символическое измерение религии. Худшее — потому что иногда искажает истинное значение символов и даёт совершенно ложную информацию, как мы показали в нашей книге.
Дэн Браун подвёл людей к довольно искажённой версии эзотерики; более того, он сеет в умах своих читателей семя сомнения, вызывающее параноидальную реакцию: «Они что-то от нас скрывают».
Он действительно манипулирует одной из главных пружин эзотерики: теориями заговора. Как я уже отмечал, эзотерика выросла в тени Церкви, которая всегда боролась с ней из-за её разрушительной силы. Чтобы отразить нападки официальных церквей, последователи эзотерики выстроили оборонительную позицию, которая заключалась в следующем: религии пытаются заставить нас замолчать, потому что мы обладаем тайной истиной, которую они не хотят, чтобы мы разглашали. Это был соблазнительный, крайне демагогический аргумент, и он, несомненно, стал одним из ключей к успеху «Кода да Винчи». Но не стоит быть слишком строгими: в книге есть и очень точные моменты, например, то, как христианство подавляло священное женское начало. И я думаю, мы должны поблагодарить эзотерику в целом за то, что она добавила женскую сторону к божественному. Эзотерические идеи о мировой душе, имманентности божественного и его эманациях — типично женские архетипы.
Конечно, это полезная работа, но разве эти иррациональные теории заговора не потенциально опасны?
Конечно, некоторые из них ведут прямиком к типично сектантским идеологиям: мы — избранные, узкий круг посвящённых, обладающих единственной истиной, в то время как остальное человечество блуждает в неведении. Другие, делающие акцент на исконной традиции и критикующие весь современный прогресс, часто имеют крайне правые взгляды. Всем им угрожают серьёзные иррациональные отклонения. Например, в секте «Орден Солнечного Храма» их смертоносное заблуждение было узаконено именем «невидимых учителей» тамплиеров! Для слабых умов существует реальный риск оторваться от реальности. Насколько мне известно, лучшая критика интерпретационного бреда была дана Умберто Эко, прекрасным семиологом, в его первых двух книгах. В «Имени розы» он разоблачил религиозный бред толкователей, когда монахи истолковывали преступления, совершённые в их монастыре, как исполнение пророчеств Апокалипсиса. В «Маятнике Фуко» он изображает эзотерическое безумие.
Поэтому возвращение (или, скорее, перманентность) эзотерики в современном обществе можно рассматривать как тревожный признак потребности в магии и иррациональном. Мы также можем рассматривать это как попытку современных западных людей восстановить баланс между воображением и рациональными функциями, а также логическим и интуитивным полярностями в мозге. Не следует ли нам раз и навсегда принять, как Эдгар Морен постоянно напоминает нам последние сорок лет, что люди одновременно и sapiens, и demens? Что для полноценной человеческой жизни им необходимы любовь и эмоции так же, как и разум, а мифы – так же, как и научное знание? Короче говоря, вести поэтическое существование.
Интервью с ML
(1) исследование, проведенное и написанное в соавторстве с моей коллегой из Le Nouvel Observateur Мари-Франс Эчегуан.
(2) Плон, 2003.