Опубликовано в L'Express № 3239 – 31.07.2013 – Интервью Оливье Ленэра –
Что подразумевается под выражением «азиатская мудрость»?
Столь различные традиции невозможно полностью уравнивать. Некоторые из них, например, японский синтоизм, по сути своей религиозны, с верованиями и ритуалами, играющими решающую роль в формировании коллективной идентичности. С другой стороны, буддизм более философичен и ориентирован на личный духовный путь, что оправдывает термин «мудрость», поскольку он подразумевает идею стремления к освобождению или счастливой жизни. Отсюда его универсальный и легко экспортируемый характер. Индуизм в Индии, а также конфуцианство и даосизм в Китае занимают промежуточное положение. Будучи истинно национальными традициями с многочисленными ритуалами, они также предлагают универсальные моральные правила, мировоззрения и духовные пути, которые можно переносить за пределы колыбели. Именно эти измерения ищут западные люди, а не их более религиозный или основанный на самоидентификации характер.
В любом случае, мы можем говорить о «религиях»… но в чем разница с монотеизмами?
Если мы определяем религию не по её содержанию (верованиям), а по её социальной функции, мы можем применить термин «религия» ко всем этим азиатским течениям, так же как и к великим монотеистическим традициям. Все мировые религии объединяет идея коллективных верований, практик и ритуалов, которые создают социальные связи вокруг невидимого существа, принимающего самые разные формы и имена. Различие проистекает из содержания того, во что мы верим. Монотеизмы утверждают существование Бога-творца, который организует вселенную и обладает личностным измерением. Мы можем молиться ему, он говорит устами пророков, он интересуется нами. Это приводит к линейному измерению времени: от сотворения мира до конца света, предначертанного Богом. Азиатские традиции ближе к природе и предлагают циклическое видение времени: у вселенной никогда не было начала и никогда не будет определённого конца... потому что вне мира нет Бога-творца. Какое бы имя мы ему ни дали, Абсолют (Брахман, Дао) безличен и присутствует как в природе, так и в человеке. Это не мешает этим традициям верить во множество проявлений этого невыразимого божественного начала, как через богов, которых мы почитаем (говорят, в Индии их 33 миллиона!), так и через духов, которых мы боимся. Аналогично, в мудрости нет понятия единой Истины, явленной в откровении, и это одна из причин их успеха на Западе: они говорят нам, что истина постигается через медитацию, знание и духовный опыт.
То есть успех азиатской мудрости заключается в том, что она часто основана на опыте?
Да, это реально, это происходит в нашем теле и в нашем разуме. Здесь мы приобщаемся к древнегреческой философии. Мне кажется весьма необычным, что все эти восточные и западные течения мудрости зародились примерно в одно и то же время, около VI века до нашей эры, в очень разных цивилизациях, где до этого господствовали великие религии жертвенного характера. Мы внезапно становимся свидетелями возникновения более личностной духовности, мистических течений, стремящихся к единению человеческого и божественного, подвергающих сомнению смысл жизни и возможность индивидуального спасения или освобождения. Это развитие зороастризма в Персии и профетизма в Израиле, но также золотой век Упанишад и рождение буддизма в Индии, появление даосизма и конфуцианства в Китае и зарождение в Греции философии – слова, этимология которого также означает «любовь к мудрости». Большинство философов античности определяли свою дисциплину как поиск добродетельной, благой, счастливой, гармоничной жизни... в точности как устремления азиатской мудрости. Как достичь истинного и прочного счастья? Как сохранить внутренний покой независимо от жизненных событий? Вопросы одинаковы, хотя ответы различаются в зависимости от культуры. Китайцы, глубоко укоренившиеся в природе, больше говорят о поиске равновесия, гармонии между взаимодополняющими полярностями инь и ян, в то время как буддисты или греки настаивают на знании и самоконтроле. Стоики, например, стремятся, как и в Индии, к идеалу мудреца, который обуздал свои страсти, больше не движим чувственными желаниями и умеет упорядочивать их, чтобы быть счастливым. И у Эпиктета, как и в буддийском корпусе, вы найдете эту идею о том, что, с одной стороны, существует то, что зависит от нас, что мы можем преобразовать и улучшить, работая над собой, и, с другой стороны, внешние события, на которые мы не можем влиять и которые требуют от нас принятия, отпущения. Вот почему философская мудрость древности и мудрость Востока говорят с нами, современными людьми: они не говорят нам, во что верить, а помогают нам жить.
Разве западные люди не идеализируют буддизм, который в глубине души они знают довольно плохо?
Да, как и вся азиатская мудрость. Так же, как христианство идеализируется в Корее или Японии. То, что пришло извне, всегда лучше! Многие считают, что религиозное насилие — удел монотеистов, и, по сути, в Азии не было завоевательных войн на религиозной почве. Это не предотвратило внутреннее насилие и кровавые распри. Или определённую форму прозелитизма, конечно, не агрессивную, но весьма действенную. Нельзя забывать и о том, что азиатские общества по-прежнему отличаются сильной женоненавистничеством. Многие на Западе также идеализируют индуистских или буддийских «духовных учителей», которые не всегда искренни и пользуются этой наивностью в целях обогащения или господства. Но, помимо этих, пусть и внешних, аспектов, главное недопонимание, на мой взгляд, заключается в другом: в то время как буддизм проповедует самоотречение, современный Запад проповедует самореализацию.
Что это означает конкретно?
Мы часто будем использовать техники буддизма, в частности медитацию, как инструмент личностного развития: наше «я» будет питаться этими методами, чтобы ещё больше самоутвердиться, в то время как цель буддийской практики направлена на растворение этого «я», считающегося иллюзорным. Ещё в 1972 году тибетский лама Чогьям Трунгпа также осудил «духовный материализм» западных людей, которые «потребляют» духовность вместо того, чтобы по-настоящему принять её и преобразиться. Но всё не так просто, потому что, помимо поверхностного и утилитарного аспекта, который легко заметить и осудить, западному человеку непросто стать буддистом, поскольку вся наша антропология — от Древней Греции до современности, включая христианство, — основана на понятии «личности»: мы — уникальное и самоценное существо, стремящееся к самореализации. Буддизм, напротив, рассматривает индивидуума как временную совокупность, и, согласно ему, мы должны обнаружить, что «я», воспринимаемое как автономная личность, — это иллюзия. Это необходимо для того, чтобы освободиться от этой иллюзии и достичь нирваны.
То есть мы не могли так легко перейти от одной религии к другой?
Мы все глубоко обусловлены нашей историей и культурой, даже если считаем себя оторванными от корней. Мишель Онфрей справедливо утверждает, что даже на самом светском Западе мы остаёмся укоренёнными в христианской «эпистеме» (тройственном наследии иудейского, греческого и римского миров), которая определяет наше представление о человеке и мире. Отсюда и эта неясность. Психолог Карл Густав Юнг утверждал, что невозможно изменить культуру, а следовательно, и религию, поскольку они тесно связаны. Это перекликается со словами Далай-ламы: если вы меняете религию, вы очень часто обнаружите, что критически относитесь к той, из которой вы пришли, и бессознательно воспроизводите образцы своей культуры в своей новой религии. Поэтому, по его мнению, лучше найти духовные пути, которые подходят нам в нашей собственной культуре, если только не требуется пожизненный вклад, как, например, в случае Матье Рикара. Мне это кажется совершенно верным, но я также верю, что можно, не обязательно становясь буддистом, индуистом или даосом, перенять философские взгляды Востока, такие как концепции причинности, непостоянства явлений, взаимозависимости или равновесия всех вещей, – взгляды, которые иногда подтверждаются современной наукой. Конечно, можно также использовать определённые техники (медитацию, йогу, цигун и т. д.) для обретения внутреннего покоя. Для меня это ценный вклад, который может помочь нам расширить наше представление о себе и мире и жить лучше. Кто станет на это жаловаться?